Бриллианты для кассиров: как в Сталинграде аферисты охотились за зарплатами пролетариата
Сохранившиеся до сих пор способы мошенничества применялись даже при Сталине и в городе его имени
Царицын — Сталинград — Волгоград издавна был местом, притягивающим всякого рода проходимцев, мошенников и аферистов. Выросший за счет проведенной железной дороги, а также строительства заводов город привлекал разношерстную публику. Здесь было чем поживиться преступникам разных «специальностей». О том, как промышляли последователи и современники Остапа Бендера в городе на Волге, — читайте в материале сотрудника музея-заповедника «Сталинградская битва» Олега Швыдкого.
В 1913 году в Царицыне «гастролировал» некий Мкртиг Мирибьянц, прославившийся тем, что обирал на своем пути не кого-нибудь, а вполне образованных людей — присяжных поверенных. Раздобыв офицерскую форму, Мирибьянц заходил к адвокату в дом и рассказывал слезную историю о том, как он перерасходывал средства на содержание конвоируемых им заключенных (из-за своей сердобольности, разумеется), и просил то, что просят все аферисты: денег. Ненадолго. Скоро ему пришлют, и он все вернет. Наверное, это был потрясающий актерский этюд, ведь деньги ему и впрямь давали адвокаты и в Саратове, и в Камышине, и в Царицыне. На удочку попалась и такая известная в нашем городе фигура, как присяжный поверенный Перфилов. Единственным, кто все-таки попросил Мирибьянца предъявить удостоверение личности, был начальник царицынской конвойной команды Цинцелович, увидевший подозрительного унтер-офицера на улице. На этом «волжская гастроль» мошенника, собственно, и закончилась.
Сейчас над этим можно посмеяться: ах, какие наивные люди жили сто лет назад. При Сталине бы такого и близко не было бы. Но место мошенника находилось у нас и в самое что ни есть время «твердой руки и порядка».
День 7 июля 1935 года не должен был стать особо примечательным для кассира «Волго-Дон-проекта» Селивановой. Да, конечно, ей придется побегать — съездить в Госбанк Сталинграда, оттуда вернуться с зарплатой в Сарепту, да еще и по жаре. Но эти поездки у нее настолько вошли в привычку, что ничего плохого этот день не предвещал.
Надев легкий, в голубых цветочках сарафан, Селиванова поспешила на пригородный поезд. В очередной раз пожалела, что не ходят до Сарепты регулярные речные трамвайчики. До Скудры пустили, до Тумака тоже, а мы что же? Ехать теперь в этом душном поезде.
Народ на перроне уже толпился, кто-то ехал в Сталинград на работу, кто-то на учебу. Заняв свое место в вагоне, женщина хрустнула взятым на дорожку яблоком (она очень любила белый налив), открыла купленную по дороге газету. С увлечением прочитав о новых достижениях народного хозяйства страны под управлением Великого вождя и учителя, Селиванова дошла до последней, любимой страницы.
«Арест афериста» — гласил большой заголовок. Как и многие люди, она любила подобные истории.
В статье рассказывалось, как некий Е. С. Крестовоздвиженский, сын попа из Кузнецка, несколько лет скрывал свое социальное происхождение. Женясь на комсомолке Тершуковой, он называл себя «рабочим от станка». Вскоре после женитьбы он начал избивать жену, запретил ей посещать собрания и выполнять общественную работу. Все последнее время Крестовоздвиженский работал в финансовом отделе исполкома Кагановичского района Сталинградской области (сейчас Суровикинский район Волгоградской области — Прим. ред.). Но когда Тершукова узнала, что ее муж скрывает свое социальное происхождение, то решила с ним развестись. В ответ на это Крестовоздвиженский избил жену до потери сознания и уехал в Сталинград. 13 июня он явился в краевое финуправление для поступления на работу, но здесь был арестован.
Кассирша расплылась в улыбке — она любила счастливый конец.
— Все-таки хорошо у нас работают органы, — подумала Селиванова. — Всем этим аферюгам здорово дают по рукам, пусть не мешают простым людям жить.
Выйдя со Сталинградского вокзала в большой толпе приехавших, кассирша подошла к тумбам афиш и объявлений. Она давно уже со своим ухажером хотела выбраться в город и культурно провести выходной.
Выбор был очень большой. В Звуковом театре «15 лет комсомола» шел звуковой художественный говорящий фильм «Летчики», в «Красной звезде» — «Торговцы славой», в Горсаду — «Гибель сенсации», а в «Призыве» — «Предательство Марвина Блейка». Но больше всего ее заинтересовал цирк. Афиша кричала: «Последние две гастроли! Европейский аттракцион. Клео Доротти. С 14 ассистентами и лилипутами».
Время однако приблизилось к 11:30, и женщина поспешила в Госбанк. Получив к 12 часам 21 тысячу зарплатных рублей, Селиванова подошла к окну, поставила на подоконник сумку, отсчитала 3 000 рублей (ее всегда предупреждали — хотя бы часть денег носить отдельно), обернула их в газету и направилась на вокзал к поезду, отправляющемуся назад в Сарепту. Она как раз приближалась к выходу из сада имени Карла Маркса, когда ее догнала какая-то женщина:
— Гражданочка, скажите, где здесь иностранное консульство? Я хочу узнать, где можно продать ценности? — поинтересовалась она у кассирши.
Удивленная Селиванова еще не успела ничего ответить, как в разговор вмешался шедший мимо мужчина.
— Вы что, женщина. Как вы можете, советский человек, распродавать ценные вещи иностранцам! — возмущался мужчина.
— А что же делать, — заголосила прохожая, — у меня муж недавно умер, жить совсем не на что, а я же человек рабочий, я же копейки чужой никогда не взяла. Куда деться, приходится продавать все, что есть. А вы у меня хотя бы чулки фильдеперсовые не купите? Новые, ненадеванные. 10 рублей. Возьмите, выручите.
— Ладно, жене подарю, — сразу согласился мужчина и, посмотрев почему-то на кассиршу, добавил: — Выручу человека. 10 рублей не жалко, когда такая трагедия в семье.
Одобрительно кивнув, кассирша пошла к выходу из сада. Взяв чулки, мужчина вышел вслед за ней.
— Какая жуткая история, правда? — спросил кассиршу сердобольный прохожий.
— У нас власть советская, наверняка поможет, — ответила кассирша, обычно не разговаривавшая на улицах с незнакомыми мужчинами, но сейчас почему-то испытавшая к нему какое-то особое доверие.
— Граждане, граждане, — вдруг услышали оба за спиной голос женщины, — а где бриллианты-то можно продать? Так мне и не сказали.
— Ну, по-моему, в «Торгсине» можно, — вспомнила Селиванова.
— В «Торгсине»? А больше нигде нельзя? А то там людей больно много, боюсь я.
— Я больше мест не знаю, — пожав плечами, ответила кассирша.
— Я тоже, — поддакнул сердобольный прохожий.
— Люди добрые, помогите. Хоть рядом просто постойте! — начала умолять женщина. — А то ведь облапошат ироды, человек я простой, считать не умею, грамоте не обучена, ничего в этих бриллиантах не понимаю.
Поезд был только через час, и Селиванова решила не отказывать. Втроем они пришли к «Торгсину». Оставив женщин у входа, мужчина пошел «договариваться» с приемщиком ценностей. Назад он вернулся уже с новым человеком, отрекомендовавшимся директором магазина.
В коридоре директор вынул из кармана лупу, посмотрел бриллианты в коробочке и оценил их в 64 тысячи рублей. Вновь сославшись на неграмотность, продававшая ценности женщина упросила Селиванову и мужчину сходить рассчитаться, а сама осталась ждать напротив входа — в сквере Карла Маркса, что располагается и сейчас между медуниверситетом и зданием областного суда.
Директор встретил их в коридоре и, попросив немного подождать, пошел за наличными. Тогда они вернулись в сквер, где мужчина спросил у хозяйки бриллиантов — не возьмёт ли она часть денег бонами. Та попросила закончить сделку только на наличные и, вдруг засомневавшись, попросила Селиванову и мужчину оставить ей свои портфели в залог.
Оба согласились. Передавая владелице ценностей свой портфель, мужчина предупредил, что в нем чек на 65 тысяч рублей. Кассирша Селиванова также отдала портфель с полученными в банке 18 тысячами рублей (отложенные заранее три тысячи остались у нее в газетном свертке) и, сжимая в руках коробочку с бриллиантами, начала возвращаться в «Торгсин». Но на входе сопровождавший ее мужчина отстал, и в контору Селиванова зашла совсем одна.
Странно, но никакой «директор» с деньгами её не ждал, а конторские служащие уверяли, что такой человек у них никогда не работал. Исчезла из сквера владелица ценностей и сердобольный прохожий. Всё, что осталось у Селивановой — это бархатная коробочка с шестью гранеными стекляшками и свёрток с тремя тысячами — все, что осталось от зарплаты работников «Волго-Дон-проекта». Единственное, что её ждало обязательно и бесповоротно — это приговор народного суда Сталинграда и длительный срок в колонии общего режима.
Афера, которую провернули с кассиром Селивановой, была в тот год далеко не первой. Сталинградский народный суд уже разбирал два дела с продажей «бриллиантов»: кассирша из «Тогужтранса» Зинаида Дружникова получила десять лет колонии за потерю 10 272 рублей государственных денег. Шесть лет колонии получила и кассир аэроклуба Светлана Савельева, у которой было похищено 3 542 рубля. А вот поймали ли ловких аферистов, увы, осталось неизвестным.
Олег Швыдкий, сотрудник музея-заповедника "Сталинградская битва"
